Том 2. Драматические произведения - Страница 97

К оглавлению

Борис

Кто слышал эту весть?

Семен Годунов

На площадях,
В корчмах, везде, где только два иль три
Сойдутся человека, тотчас шепчут
Они о том промеж себя.

Борис

И что ж
По-ихнему? Как тот царевич Дмитрий
Воскреснуть мог?

Семен Годунов

Все та же басня, царь!

Борис

Какая басня? Говори!

Семен Годунов

Ты помнишь —
Когда, падучим схваченный недугом,
Упал на нож и закололся он —
Ты помнишь…

Борис

Ну?

Семен Годунов

Нагие оболгали
Тебя, что будто…

Борис

Помню басню их.
Ну, что ж? Когда б и вправду так случилось,
Как мог воскреснуть он?

Семен Годунов

Убийцы, мол,
Ошиблися — зарезали другого.

Борис

(вставая)

Кто смеет это говорить? Его
Весь Углич мертвым видел! Ошибиться
Не мог никто! Клешнин и Шуйский, оба
Его в соборе видели! Нет, нет,
То слух пустой; рассеется он скоро,
Как ветром дым. Но злостным на меня
Я вижу умысел. Опять в том деле
Меня винят. Забытую ту ложь
Из пыли кто-то выкопал, чтоб ею
Ко мне любовь Русии подорвать!

Семен Годунов

Романовы Черкасских угощали
Вчерашний день. За ужином у них
Шла речь о том же. Слуги донесли.

Борис

Романовы? Которых я щадил?
Они молву ту распускают? Нет —
Нет, этого терпеть нельзя!

Семен Годунов

Давно бы
Так, государь!

Борис

Не будем торопиться —
Их чтит народ…

Семен Годунов

Лишь развяжи мне руки!

Борис

(про себя)

Преступником в глазах народа царь
Не может быть. Чист и безгрешен должен
Являться он, чтобы не только воля
Вершилася его без препинанья,
Но чтоб в сердцах послушных как святыня
Она жила!

(К Семену Годунову.)

С Романовыми я
Повременю. Но если кто в народе
Дерзнет о слухе том лишь заикнуться —
В тюрьму его! Ступай разведай, как
И кем тот слух посеян на Москве?
До корня докопайся — и о всем
Мне донеси!

Семен Годунов уходит.

(Один.)

Нет, этого нельзя,
Нельзя терпеть! Хоть я не царь Иван,
Но и не Федор также. Против воли
Пришлось быть строгим. Человек не властен
Идти всегда избранным им путем.
Не можем мы предвидеть, что с дороги
Отклонит нас. Решился твердо я
Одной любовью править; но когда
Держать людей мне невозможно ею —
Им гнев явить и кару я сумею!

Покой царицы Марии Григорьевны

Царица и дьяк Власьев.

Царица

Скажи мне все; не бойся молвить правду;
Твои слова не выйдут из покоя
Из этого. Когда ты с Салтыковым
Был в датскую посылан землю сватом,
Что ты узнал о женихе?

Власьев

Все вести
О нем я, матушка-царица, прямо,
Как слышал, так и отписал к царю,
Не утаил ни слова.

Царица

Не хитри
Со мной, голубчик. Ты, чай, боле знаешь,
Чем отписал. Зачем король покойный
Услал его ребенком от себя?

Власьев

Не ведаю, великая царица.

Царица

Я ведаю. Король не почитал
Его за сына. Так ли?

Власьев

Видит Бог,
О том не знаю.

Царица

Афанасий Власьич,
Тебе со мной ломаться не расчет.
Ты думный дьяк, да только ведь и мы
Не из простых. Иным словечком нашим
Тебе не след бы брезгать. В гору может
Оно поднять, да и с горы содвинуть!
Ну, говори ж, да не утаи, дружок:
Ведь до рожденья этого Хрестьяна
В совете быть король уж перестал
С своею королевой?

Власьев

Были толки.

Царица

Ну, видишь ли!

Власьев

Великая царица,
Где ж толков не бывает? Мало ль что
Болтает люд! По смерти королевы
Король вернул его к себе; и жил же
Он при дворе с своим со старшим братом,
Как королевский сын!

Царица

Не зауряд ли?
И старший брат, теперешний король,
Кажись, не больно жаловал его.
Так, что ли?

Власьев

Всяко люди говорят;
Язык-то, благо, без костей. Не знаю,
Как было прежде, ноне же они
В согласии; король его зовет
Своим любезным братом.

Царица

А когда
Захочет царь, как он уже задумал,
Его эстонским сделать королем,
Тогда его как братец будет звать?
Дороже, чай, эстонская земля
Ему родства покажется с царем!
Найдутся и улики. Ксенья ж наша
Очутится за неким басурманом
Без племени и роду!

Власьев

Эх, царица!
Бояться волка — не ходить и в лес!